ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЖЕНЩИНЫ ЧАЩЕ МУЖЧИН СТРАДАЮТ ОТ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ? КАК ПСИХОЛОГИНЯ — Я НЕ ТАК УЖ В ЭТОМ УВЕРЕНА
Сана Ахсан, клиническая психологиня, поэтесса и писательница
Перевод: Лена Климова (публикую с сокращениями)
В Великобритании быть женщиной означает, что у вас в три раза больше шансов получить проблемы с психическим здоровьем, чем у мужчины. С 1990-х до наших дней уровень селфхарма среди молодых женщин вырос больше чем в три раза. <...> Но действительно ли женщины становятся всё более «психически больными» — или это наша понятная реакция на травмирующий и несправедливый мир?
Раньше я писала о лжи «психического здоровья» — о том, как мы подводим людей, называя их сложности психическим расстройством или психологической проблемой и тем самым превращая их переживания в личное дело, которое не имеет отношения к обществу. И как психологиня я видела, что службы психического здоровья диагностируют «расстройства» у женщин и девочек, которые пережили несправедливое обращение, патриархальное насилие и издевательства.
Один из примеров — довольно стигматизирующий диагноз «пограничное расстройство личности» (оно же эмоциональное неустойчивое расстройство личности), который слишком часто ставят женщинам и девочкам. По моему опыту, те, кому его ставят, часто пережили невыносимый сексуализированный абьюз, давление и насилие. И это, несомненно, объясняет «пустоту, неуместный и сильный гнев, перепады настроения и недоверие» — так называемые «симптомы» ПРЛ.
Психиатрический ярлык может отрицать легитимность эмоций. Может посылать сигнал о том, что в проблема в самой женщине: это она какая-то ущербная или неправильная. Может скрывать, что причина страданий — в насилии. Стратегии адаптации, с помощью которых женщины справляются с многоликой несправедливостью, — это не симптомы «психического расстройства»: это смелая попытка вынести невыносимое.
Женщины чаще сталкиваются с нищетой, сексуализированным насилием, семейно-бытовым насилием, проблемами ухода за детьми, эмоциональным выгоранием... В мире всепроникающих соцсетей и чрезмерной одержимости тем, как выглядят наши тела, где полиция убивает женщин, которых должна защищать, где каждую неделю две женщины погибают от рук партнёров в Великобритании. — Л. К. — разве непонятно, почему женщины страдают? И когда страх, ярость и тоска женщины из-за того, что она живёт на задворках опасного патриархального мира, получили ярлык «безумие» или «психическое расстройство»?
«Сложных» женщин на протяжении всей истории называли психически неполноценными, часто за отказ соответствовать навязанным социальным ролям. «Синдром разгневанной женщины» был расстройством, классифицируемым как «супружеская дезадаптация». Женщин запирали в приютах за то, что они занимались сексом вне брака и болтали с другими женщинами. Так называемые симптомы таких диагнозов, как истерия (от греческого hystera — матка) или эротомания, «лечили» ледяными ваннами, кандалами и пропусканием электротока через головной мозг. Конечно, с тех пор многое изменилось?
Ну, не совсем. Тень истории и сегодня нависает над женщинами. Молодые девушки погибают из-за жестокого принуждения, ограничений и пренебрежения в психиатрических больницах. <...> В Великобритании всё ещё применяют электросудорожную терапию (несмотря на призывы запретить её как нарушающую права человека), причём женщины и пожилые люди намного чаще испытывают её разрушительные последствия. <...> Психиатрический диагноз «предменструальное дисфорическое расстройство» патологизирует гормональные изменения, а диагноз «послеродовая депрессия» может медикализировать понятную для многих женщин реакцию на кардинальные, порой причиняющие боль изменения в теле и в образе жизни.
Поразительно, но диагнозы даже изобретают. На прошлой неделе расследование BBC Panorama показало, что по меньшей мере семь британских консультационных центров для беременных заявляют, что аборт может вызвать «постабортный синдром» — так называемое «психическое расстройство». Национальная служба здравоохранения не признаёт его существование. Очевидная попытка запугать беременных.
Некоторым женщинам психиатрические диагнозы были полезны. Они могли подтвердить, что наша боль реальна, или помогали нам получить помощь: терапию, пособия, препараты. Без диагноза некоторые женщины не могут получить то, в чём нуждаются. Наши чувства реальны, они очень изнурительны и требуют помощи.
А если бы у нас было больше инструментов? Тех, которые помогли бы разрушить системы угнетения, причиняющие нам боль? А если бы мы получили доступ ко всему, чего заслуживаем — к подтверждению того, что наша боль реальна, объяснению, ощущению сопричастности, состраданию, справедливости, ресурсам, облегчению, терапии и сообществу, — не думая, что с нами что-то не в порядке или что у нас повреждён мозг?
Если бы у нас это было — мы могли бы радикально изменить подход к эмоциональной боли женщин. Нам нужны общественные изменения, которые дадут нам простор для сострадания, чтобы почувствовать, как отчаяние проявляется в наших телах, и выразить наши по праву беспорядочные эмоции, не всегда спеша «исправить», медикализировать их или навесить на них ярлыки. <...>
Ясно одно: исцеление невозможно в изоляции — мы отчаянно нуждаемся в поддержке друг друга. Ложь половой иерархии ложится на всех нас тяжёлым бременем. Общественные действия могут помочь нам разобраться с порой скрытыми корнями нашей боли: системами угнетения. Нам стоит больше думать о безопасном жилье, о безусловном базовом доходе для женщин и их семей, перенаправлять ресурсы в недостаточно финансируемые приюты для жертв семейно-бытового насилия и кризисные центры для переживших изнасилование. Нам нужно больше общественных организаций, таких как Imkaan и Sistah Space, которые предотвращают насилие в отношении темнокожих женщин, или Beyond Equality, которая помогает мальчикам и мужчинам менять патриархальное поведение и не использовать насилие.
Мы переживаем кризис дисбаланса власти. Женщины заслуживают крова, безопасности, сообщества, терапии, ресурсов, пространства, чтобы дышать полной грудью и быть дикими и восхитительно яростными. Когда мы осмеливаемся раскрыться — мы больше не можем загнать в рамки или оклеить ярлыками ни себя, на свои неуправляемые эмоции. Наша боль, которую — казалось бы — никто не хочет видеть, страстно жаждет, чтобы её увидели и встретили с любовью. Только заботясь о нашей боли вместе, мы можем выйти за рамки выживания: взращивать радость, удовольствие и свободу, которых мы заслуживаем.