ОХРАНА ЗДОРОВЬЯ ЖЕНЩИН ФИНАНСИРУЕТСЯ НЕДОСТАТОЧНО. ПОСЛЕДСТВИЯ УЖАСНЫ
Джессика Гроуз, журналистка и писательница
Перевод: Лена Климова
В 2013 году я поговорила с Марленой Фейзо о её исследовании рвоты беременных (hyperemesis gravidarum) — крайне сильной утренней тошноты, которая «может привести к обезвоживанию, потере веса и дефициту витаминов». Тогда я заметила, что Фейзо, которая сама пострадала от тяжёлой рвоты беременных, — одна из немногих исследовательниц, изучавших это заболевание. Хотя в западных обществах hyperemesis gravidarum — самая частая причина госпитализаций в первом триместре, а в крайних случаях рвота бывает опасна для жизни.
На этой неделе Элис Каллахан написала для The Times статью о Марлене Фейзо — сейчас она исследует генетику в медицинской школе Калифорнийского университета и в университете Южной Калифорнии. Фейзо рассказала Элис: «Считается, что госпитализации из-за рвоты беременных обходятся пациенткам и страховым компаниям примерно в 3 миллиарда долларов в год». Но исследования болезни по-прежнему финансируются катастрофически неадекватно — как это было и десять лет назад, когда я брала интервью у Фейзо.
— С 2007 года, — пишет Элис, — Национальные институты здравоохранения США профинансировали только шесть исследований тяжёлой рвоты беременных на общую сумму 2,1 миллиона долларов.
Сейчас мы знаем о рвоте беременных больше, чем десять лет назад (её причина может быть генетической), — отчасти потому, что Фейзо неустанно изучала её.
Также на этой неделе моя подруга Джессика Винтер написала для The New Yorker о другом малоизученном и разрушительном заболевании женщин: послеродовом психозе.
— У женщины с послеродовым психозом могут быть признаки мании, депрессии или того и другого; слуховые галлюцинации, паранойя или бред; она может не спать днём и ночью, — объясняет Винтер. В чрезвычайно редких, но порой получающих широкую огласку случаях матери с послеродовым психозом лишают жизни себя или собственных детей.
Винтер пишет, что перинатальные и послеродовые расстройства настроения и тревожные расстройства (к ним относится и послеродовой психоз) до сих пор плохо изучены — хотя от них может страдать примерно каждая седьмая женщина.
Верле Бергинк, докторка медицинских наук, глава программы женского психического здоровья частной медицинской школы Mount Sinai, рассказала Винтер о послеродовом психозе:
— На это нет денег. Ни на исследования, ни на лечение. Нет руководств по диагностике и лечению. Это одно из самых тяжёлых состояний в психиатрии, оно очень сильно влияет на мать и способно повлиять на ребёнка. И у нас ничего нет.
Это не особенно удивило и разозлило меня. Я знала, что болезни, от которых чаще страдают женщины, не финансируются так, как болезни, от которых чаще страдают мужчины. Статья, опубликованная в The Journal of Women’s Health в 2021 году, сообщает:
— Почти в 3/4 случаев, когда болезнь поражает в основном один пол, распределение денег благоприятствует мужчинам. «Женские» болезни финансируются недостаточно, а «мужские» — избыточно. <...>
Я отправила email Майе Дюсенбери, авторке книги 2018 года «Причинение вреда. Правда о том, как плохая медицина и ленивая наука оставляют женщин без внимания, без верного диагноза и с болезнью». Я хотела узнать, почему проблемы женского репродуктивного здоровья, в том числе рвота беременных и послеродовой психоз, так плохо изучены.
Майя описала причину так: мы всё ещё пытаемся наверстать упущенное и понять, как опыт женщин отличается от опыта мужчин, когда речь идёт о факторах риска, о проявлении одинаковой болезни, об эффективности и побочных эффектах одного и того же лечения. Некоторые пробелы в знаниях можно объяснить тем, что медицина списывала непонятные симптомы на особенности женской психики и «истерию» и не была заинтересована изучать биологические основы.
Когда дело доходит до женского репродуктивного здоровья, сказала Майя, динамика более сложна, потому что в прошлом господствовал взгляд на биологические функции женщины как на нечто «патологическое по своей сути». Менструация, роды и менопауза считались чем-то вроде болезни или слабости, которые (довольно удобно для кого-то) не позволяли женщинам полноценно участвовать в жизни общества. Непонятные симптомы при беременности, по словам Майи, тоже пытались объяснить психикой: женщинам говорили, что их болезненные судороги или утренняя тошнота — признаки ментального расстройства.
Во время второй беременности Марлене Фейзо было настолько плохо, что она не могла проглотить чайную ложку воды. Она похудела на 15 фунтов примеч. ЛК: около 6,8 кг, и в конце концов у неё случился выкидыш. Врач сказал Марлене Фейзо, будто беременные прикидываются больными, чтобы вызвать сочувствие мужей, а позже — что болезнь Фейзо была уловкой, дабы привлечь внимание родителей, которые помогали дочери с лечением.
Это произошло в 1999-м, а не в 1899 году.
В своей книге Майя Дюсенбери пишет:
— Сегодня медицина, похоже, в целом занимает позицию, которая умудряется сочетать в себе худшее из обоих миров: считается «нормальным» то, что женские репродуктивные функции немного ненормальны. А если тебе действительно плохо... что ж, наверно, причина в твоей голове.
Выход из диагностического чистилища, по словам Майи, — в дальнейшем исследовании «основ физиологии, которые объяснят индивидуальные различия» опыта женщин во время менструации, беременности и родов. Почему некоторые женщины, такие как Марлена Фейзо и я, во время беременности страдают от изнуряющей тошноты и рвоты, в то время как от 20 до 30 % беременных вообще не тошнит? У экспертов есть теории — скажем, Фейзо выявила гены, связанные с hyperemesis gravidarum, — но у нас мало инструментов, чтобы помочь женщинам, страдающим сейчас. Справедливое финансирование женского здоровья не ответит на все вопросы мгновенно — но направит нас верным путём.